«Царское, священническое и пророческое измерение служения мирян». Доклад свящ. Кирилла Горбунова на III Общеепархиальной пастырской конференции

В этом докладе, который мне предложили прочитать, я хотел бы размышлять о том, каким образом миряне участвуют в тройственном служении Христа – священническом, пророческом и царском – в той мере, в какой это имеет отношение к их миссии в мире. Конечно, было бы очень заманчиво размышлять о миссии мирян в смысле строительства католических больниц, устроения католических университетов или присутствия в общедоступных средствах массовой информации, но очевидно, что в настоящее время такие формы служения нам практически недоступны. Поэтому я буду больше говорить о некоем внутреннем устройстве личности, которое через участие в этих дарах-служениях Христа делает человека способным к служению в принципе. Ив Конгар справедливо говорил, что единственно адекватной теологией мирян является целостная экклезиология. Я вспоминаю, что когда я учился в семинарии, и о. Вадим преподавал нам экклезиологию, он сказал, что II Ватиканский Собор хорошо и полно высказался о епископах, но недостаточно – о священниках, которым возможно будет посвящен следующий вселенский Собор. О. Сергей, преподавая нам таинства, говорил, что нам не совсем все понятно с диаконами. Поэтому вполне возможно, что через один Собор разберутся с диаконами, а потом уже всерьез возьмутся и за мирян.

Это, конечно, шутка, но она показывает, что богословие мирян находится в пути, и этот путь – огромный. Достаточно вспомнить слова св. Папы Пия Х, сказавшего, что Церковь – это по сути своей общество неравных, состоящее из двух категорий людей – пастырей и пасомых, и единственная обязанность множества – это позволить вести себя, и, подобно послушным овцам, следовать за Пастырями (ср. Энц. Vehementer Nos, n. 8). Из этого понятно, что тенденция мирян быть longa manus – длинной рукой священника, – это позиция, которая возникает у мирян не в силу их испорченности, а нечто, к чему их долго и тщательно приучали. Как сказал один английский монсеньор в ответ на то, что Джон Генри Ньюмен говорил о роли мирян, – «Каков удел мирян? Охотиться, стреляться, развлекаться». Насколько же далеко от этого отстоят известные слова Папы Пия XII: «Верующие, а точнее — миряне, находятся на передних рубежах жизни Церкви; для них Церковь является жизненной основой человеческого общества. Поэтому они, и особенно они, должны обладать более ясным осознанием того факта, что они не только принадлежат Церкви, но сами являются Церковью, то есть общиной верных на земле под водительством общего Главы — Папы и епископов, состоящих в общении с ним. Они (миряне) являются Церковью...»

Слова, которые говорятся о роли мирян в миссии Церкви сегодня, могут показаться смелыми. Например то, что говорил вчера в своем докладе Александр Хавард, может показаться – и я уверен, что кому-то показалось – достаточно дерзким. Но это уж точно не более дерзновенно, чем то, что говорил св. Августин о достоинстве крещенного мирянина: «Мы являемся телом Христа, исходя из того, что все мы помазаны и все мы в Нем являемся “христами”, т.е. “помазанниками”, а также Самим Христом, Помазанником, поскольку определенным образом глава и тело образуют всецелого Христа» (Комментарии на Псалмы, XXVI, II, 2).

Итак, как вновь напомнил Второй Ватиканский Собор, миссия Христа — Священника, Пророка-Учителя, Царя, — продолжается в Церкви. Все мы — весь Народ Божий — участвуем в этом тройственном служении (ср. LG 10).

Эти три категории, конечно же, тесно связаны друг с другом, и не всегда можно четко разделить, в каком именно действии реализуется то или иное измерение. Есть, кстати, такая точка зрения, что разные христианские “традиции” склонны подчеркивать главенство тех или иных munera: в частности, протестанты подчеркивают пророческое измерение, тогда как католики – священническое, а православие – царское. Так или иначе, структура тройственного служения безусловно требует целостного понимания жизни и служения Христа, который одновременно Пророк, страдающий Священник, и Царь-освободитель, победитель греха и смерти.

Итак, если говорить очень просто, то миссия мирянина заключается в том, что он (или она) как зрелый христианин, осознающий свое (царское) достоинство, способен реализовать себя в жертвенной любви (как священник), и сделать свою личную историю спасения достоянием других людей и мира в целом (пророческое измерение).

Царское служение

«Верующие-миряне осуществляют свое царственное предназначение христиан, прежде всего, посредством духовной брани, чтобы победить в самих себе царство греха (ср. Рим 6, 12) … и восстановить изначальную ценность творения – прежде всего в устроении собственной жизни, а затем и в устроении творения к подлинному благу человека…» (CL 14).

Если же говорить в более экзистенциальных терминах, то царское служение – это обретение человеком зрелости.

Пользуясь случаем прорекламирую вот эту книжку – «Бог. Личность. Церковь. Лексикон в помощь катехизатору», где есть прекрасные статьи о. Сергея Николенко, в частности о зрелости и о любви, которыми я буду пользоваться в этом докладе.

Итак, зрелость – это совокупность компетентности, опыта, внутренней свободы и ответственности, воспитанной совести, трезвости в оценке самого себя и человеческих отношений, которые все вместе позволяют человеку быть принципиально открытым по отношению к Богу, себе и другим людям. Речь идет, с одной стороны, как раз о тех общечеловеческих добродетелях, о принципиальной необходимости которых для христианского свидетельства говорилось вчера. А с другой стороны – о духовной зрелости, которая совершенствует личностную зрелость как устойчивое стремление к развитию новой жизни, полученной в крещении.

К сожалению, нам чаще приходится обращать внимание как в себе, так и в других, на проявления незрелости. Позволю себе процитировать отрывок из статьи «Зрелость»: «Незрелая личность несет на себе печать неправильного воспитания и греховности. Она нецелостна, ее мотивы не исходят из любви как единого центра. Неразрешенная внутренняя борьба любви и эгоизма не позволяет сформировать нравственные ценности. У такого человека декларируемые ценности и принципы не совпадают с реальными основаниями поведения. Ему трудно оставаться самим собой, быть правдивым. Внешне это воспринимается как двуличие или лицемерие, как неоправданные переходы от грубости к лести. Для незрелого человека характерны зависимое и созависимое поведение» (Николенко, Зрелость в Лексикон).

Два года назад, выступая в епархии св. Климента в Саратове на пастырской конференции, которая также была посвящена мирянам, владыка Тадеуш Конрусевич – человек, обладающий огромным опытом пастырской работы на постсоветском пространстве, – назвал следующие существенные мировоззренческие пороки современного человека – и соответственно христианина: 1) склонность к догматизму, претензии на непогрешимость, отвержение всех точек зрения, кроме “единственно правильной”, 2) неприятие реальной действительности, которая представляется «неправедной», ложной и непонятной, и которой предпочитается либо «прекрасное будущее», либо пожалуй еще чаще «прекрасное прошлое», 3) пассивность в духовной и общественной жизни (Кондрусевич, Формация мирян на постсоветском пространстве к жизни в Церкви XXI века).

Разумеется, нужно понимать, что наличие тех или иных дефектов мировоззрения и личности, не делает человека неспособным к участию в христианской жизни. Община – она как раз и ценна тем, что восполняет недостатки отдельных своих членов, если у человека есть принципиальная установка на покаяние (ср. Николенко, Зрелость).

Нужно понимать, что сегодня, когда большинство людей приходят в храм по собственному выбору, этот выбор очень часто обусловлен тем, что они чего-то не нашли в мире, дела не складываются. И люди ищут от священника исчерпывающих ответов на все вопросы, тогда как священник не может и не должен их дать. Как говорит конституция “Радость и надежда”: «От священников мирянам следует ожидать света и духовной силы. Однако им не нужно думать, будто их пастыри всегда настолько сведущи, что на всякий возникающий вопрос, даже важный, они готовы тут же дать конкретное решение» (GS 41). Главная задача – воспитывать человека, который способен сам – разумом, просвещенным Святым Духом и учительством Церкви, – формулировать эти ответы, и делать это в духе общины, вместе с другими людьми. И поэтому вопрос, который я предлагаю для обсуждения на группах, – какие инструменты предлагает наша церковная, приходская община для возрастания человеческой зрелости и коррекции этих дефектов. Каким образом мы сами распознаем в себе недостатки своей зрелости и с ними работаем?

Чтобы община могла действовать как миссионер и рождать людей, способных к миссии, она должна осознавать себя, понимать, как община рождается, болеет, выздоравливает, и иногда, к сожалению, умирает. Чем община похожа и не похожа на другие группы – семью, рабочий коллектив, партию. И главное – чем наши общины похожи на то, что называется дисфункциональной семьей – то есть на сообщество, члены которого почти бессознательно разыгрывают определенные повторяющиеся роли, сценарии, основанные на попытках манипуляции друг другом, что препятствует человеческой зрелости и усугубляет пороки.

В общине должна быть возможность для того, чтобы человек получал адекватную обратную связь на свои взгляды и поведение. Этой возможности часто нет в миру, или же она реализуется там предельно жестко. И человек, который хочет проповедовать Евангелие, не готов столкнуться с неприятием и непониманием. И возможность внутри христианской общины взаимодействовать людям разных социальных слоев, возраста, происхождения, достатка, которые очень разные, но при этом едины в главном, и которые могут поделиться друг с другом тем, что имеют, – это бесценная школа миссии. Какие ресурсы предлагает наша община для этого общения, для этой практики свидетельства? Может быть, вы знаете что-то, что есть в других местах, но пока еще нет у нас, – всем этим можно поделиться друг с другом на группах.

Священническое служение

«Сочетавшись с Иисусом Христом, крещеные соединены с Ним и с Его жертвой в жертвенном принесении самих себя и всей своей деятельности (ср. Рим 12, 1-2)» (CL 14).

Священническое служение есть не что иное как принесение себя и всей своей жизни в жертву любви. Это проявляется в способности прощать и идти на личные жертвы. Это подразумевает верность и стойкость в отношении обязательств, которые мы берем на себя по отношению к любимым людям, в семье, в общине, в профессиональной деятельности. Любовь побуждает нас настойчиво распознавать, что на самом деле является благом для другого человека, с которым я вступаю в отношения, а не то, что я считаю нужным ему навязать. Любовь проявляется как устойчивая способность сопротивляться тревоге, страху и унынию. Любовь делает способным к принятию страданий и смерти. Любовь к ближнему проявляется в доброте, как душевной расположенности к людям, стремлении делать добро другим, не требуя в ответ обязательной благодарности, признания своих заслуг, тем более не требуя в ответ позволения иметь власть над теми, кому мы выказывем доброту (ср. Николенко, Любовь в Лексикон).

Пренебрежение даром любви ведет к состоянию «теплохладности» – равнодушия. Однако за равнодушием чаще всего скрывается нечто большее: обида на Бога и даже ненависть к Нему, и разумеется к ближнему. В церковной общине эта ненависть больше всего реализуется в виде такого фундаментального порока, как сплетни и злословие. В недавней проповеди Папа Франциск, говоря о злословии, обратил внимание на три его проявления – дезинформация, разглашение секретов, которые нам доверены, и прямая клевета, – и квалифицировал их как человекоубийство и грех против Бога. Это вещь, которая разъедает общину, и подрывает авторитет и доброе имя Церкви. Поэтому в наших группах имело бы смысл поговорить о том, насколько важна для нас эта проблема, как мы с ней работаем, каким образом сопротивляемся этому искушению.

И конечно же любовь проявляется в устойчивом желании и способности к благотворительности, помощи нуждающимся, тем, кто обделен плодами любви. Служение бедным – не только в денежном отношении, но и в человеческом, душевном, духовном смысле, – является неотъемлемым измерением жизни христианина и общины, и которое невозможно делегировать только каким-то профессионалам внутри общины, а иногда даже на самом деле и вне ее.

С другой стороны надо понимать, что участие в благотворительности не всегда может быть спонтанным. Практическая любовь к ближнему, благотворительность, – будь то помощь материальная или духовная, психологическая, – это навык, которому нужно учиться, в котором нужно практиковаться, иначе она приобретает гротескные, непродуктивные и даже контрпродуктивные черты. И в рамках общины человек может научиться приходить на помощь людям, которые на него не похожи – другого возраста, положения и т.д. Вообще, в наших маленьких общинах часто присутствует такая степень поляризация по каким-то богословским, литургическим, пастырским, культурным вопросам, которая и не снилась какому-нибудь светскому коллективу. Поэтому, если человек способен внутри своей общины идти навстречу этим иным людям, слушать их, говорить с ними, открываться им, служить им, то опыт служения в миру нередко может показаться детской игрой. Я немного утрирую, конечно, но это важная основа для внешнего служения общины.

Пророческое служение

«Верующим-мирянам в силу своего участия в пророческом служении Христа … надлежит свидетельствовать в особенности о том, как христианская вера дает единственный полноценный ответ, более или менее осознанно всеми постигаемый и взыскуемый, на проблемы и чаяния, которые жизнь ставит перед каждым человеком и перед каждым обществом» (CL 34).

Пророчество – это свидетельство жизни. И в этом свидетельстве есть два важных элемента, которые отличают зрелую личность, и которые важно также пережить внутри христианской общины, – это конфронтация и конструктивность. Пророк всегда вступает в конфронтацию с окружающим миром, а с другой стороны он должен предложить конструктивное видение, без которого это просто критиканство, от которого все устали.

Папа Франциск, уже неоднократно цитировавшийся, несколько раз в своих проповедях приводил св. Павла как пример умения вступать в конфронтацию, при этом будучи конструктивным. С одной стороны «Павел причиняет неудобство: своей проповедью, всем своим поведением этот человек “мешает” именно тем, что возвещает Иисуса Христа; это нарушает наш комфорт, устоявшийся порядок и удобство в структурах, – также и христианских…» (Проповедь 16 мая). А с другой стороны, когда он обращается к греческой интеллигенции в Ареопаге, он не говорит им: «“Идолопоклонники, вы попадете в ад!”, он не говорит: “У нас есть истина: вот она! Если вы ее не принимаете – пошли прочь!” Но он пытается достучаться до их сердца, он не осуждает с самого начала, но ищет диалога. Поэтому Павел – pontifex, строитель мостов. Он не желает строить стены» (Проповедь 8 мая).

Как важна эта способность не строить стены, а наводить мосты между людьми разного происхождения, статуса, возраста, национальности – людей, которых, как иногда кажется, разделяет все, кроме имени христианина… Если это удается внутри общины, то какой же способностью к примирению и диалогу это наделяет человека, который идет вовне, в мир. Малые группы, дискуссионные группы, другие формы общения, которые существуют в приходе, могут становиться полигоном для обсуждения разных точек зрения, способности говорить и слышать других.

И конечно же здесь может происходить то, к чему Церковь призывает, говоря: «Мирянам нужно научиться понимать подлинное значение и ценность преходящих благ… Прежде всего мирянам надлежит так изучить принципы и выводы социального учения, чтобы они сами стали способны как к сотрудничеству в развитии этого учения, так и к его правильному применению в отдельных случаях». На современном языке интеллектуальная зрелость христианина – это владение социальным учением Церкви. Не просто знать какие-то понятия, а уметь думать и говорить на этом языке. Без этой способности обращение к миру часто будет просто неэффективным. Учиться этому тоже нужно в христианской общине – вопрос в том, какие для этого есть форматы.

Завершить свой доклад я хотел бы, обратившись к проникновенным словам, которые сказал Папа, напоминая, что первое поколение христиан, которые с началом гонений бежали в Иудею и Самарию, без священников, потому что апостолы остались в Иерусалиме. «Это были простые верные, не так давно крещенные, с год или чуть больше. Но у них было мужество идти и проповедовать. И им верили! И они творили чудеса!»

«Эти первые христиане – отметил Папа – имели только “силу Крещения”, которая “давала им апостольскую отвагу, силу Духа”: “Я думаю о нас, крещеных: имеем ли мы такую силу, верим ли мы в это? В то, что Крещения вполне достаточно для проповеди Евангелия? Или мы ‘надеемся’ на то, что это будет делать священник, епископ … А мы? Порой мы думаем: ‘Ну нет, мы же христиане: я получил Крещение, Миропомазание, первое Причастие … мои «документы» в порядке’. И теперь можно спать спокойно. Но где же сила Духа, которая ведет вперед?» (Проповедь 17 апреля).

Главное чувство, с которым я подходил к этой беседе и к этой конференции в целом, связано с литургией Слова субботы перед Пятидесятницей, завершением книги Деяний Апостолов. Там говорится, что Павел уже сидит в Риме под домашним арестом, на цепи, и мы уже знаем, чем все закончится, но финал книги так и остается открытым. И мы тоже знаем, чем все закончится: мы все умрем, раньше или позже. И более того, мы знаем, что суд этого мира над нами уже совершился: он не желает нас, не хочет нас видеть и принимать нашего свидетельства, готов терпеть как некое украшение, готов принимать как некую периферийную деталь, но ни за что не позволит войти в сердце, беспокоить основы общества. Поэтому мы сидим на цепи. Цепь эта наложена на нас извне, но с другой стороны мы сами часто как бы укорачиваем ее из опасения, как бы не стало хуже, чем то, что мы имеем сегодня. И то, о чем я просил в тот день, молясь вместе с сестрами матери Терезы, – для них и для себя – это о том, чтобы использовать каждую возможность, которую дает там та ограниченная свобода, которую мы имеем. В этом на самом деле великий дар Святого Духа – не только в том, чтобы мечтать об огромных новых возможностях, которые когда-то откроются или не откроются нам. А в том, чтобы использовать каждую маленькую возможность, которая есть внутри общины, внутри прихода, внутри группы, чтобы увидеть свое достоинство, принести ту жертву, которую сейчас просит Бог, и чтобы дать свидетельство о том, как Бог через это спасает меня – и спасает мир через наше малое и смиренное участие в Его деле.

Священник Кирилл Горбунов - викарий прихода Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии в Москве, директор Информационной службы Архиепархии Божией Матери в Москве

http://cathmos.ru/content/ru/publication-2013-05-23-18-18-28.html