Пастырский диалог в таинстве покаяния и примирения

1. Диалог или два монолога?

Исповедь по сути своей монологична. Кающийся перечисляет свои грехи «по роду и числу», а священник назначает епитимию и произносит разрешительную молитву. В этой схеме нет места для равноправного диалога кающегося и священника. Священник может просить сделать уточнение, поправить ошибочное высказывание, наконец, дать пастырский совет, строго говоря, находящийся за рамками таинства. Роли собеседников существенно асимметричны, как роли врача и больного, учителя и ученика или судьи и подсудимого.

Пожалуй, уравнивает позиции участников таинства покаяния и примирения лишь то, что еще одним реальным действующим лицом там является Слово Божие, которое и учит, и судит, и исцеляет. Священник в этом таинстве не имеет монополии на Слово Божие, так же как и кающийся. «Дух дышит, где хочет».

2. Компетенция и харизма

Из Нового Завета и истории Церкви известно, что первоначально покаяние было делом всей общины верующих. «Признавайтесь друг пред другом в проступках» (Иак 5, 16). Решение о принятии в общину тяжело согрешившего, который был из нее изгнан, было делом всей общины. Предстоятель, которого ставил на это служение апостол или позднее, епископ, должен был иметь соответствующую харизму, чтобы распознать, насколько кающийся готов к возвращению в общину «святых». В общине власть отпускать грехи была соединена с Даром Духа Святого распознавать – совершилось ли покаяние? Ошибиться было опасно, потому что нераскаянный, т.е. по сути дела, молчаливо принятый всеми, грех разъедал общину как ржавчина.

Кажется, что позднее, с появлением монашества наметилось разделение этих двух составляющих. В средние века, а в России и гораздо позже, существовал образ человека, часто монаха, не священника, который имел дар «читать в сердце» человека. Разговор, общение такой личности с кающимся, собственно, и производило целительное действие. Потом человек шел к священнику, как бы за формальным актом отпущения грехов и допуска к таинству Евхаристии.

Начиная с Нового времени, секуляризация постепенно привела к новому разделению на светского специалиста по целительному разговору – психотерапевта и религиозного специалиста – священника, принимающего исповедь. Характерно, что община верующих оказалось совершенно исключена из этих актов душевного и духовного исцеления.

В протестантизме к настоящему времени сформировался жанр «христианского консультирования». Как правило, этим занимается человек, исполняющий в своей деноминации служебное священство и обладающий квалификацией в психотерапии. Христианский консультант должен понимать психологическое измерение встреч евангельских персонажей с Иисусом. На этой основе он старается осуществить целительную встречу грешника со Словом Божиим в Писании, используя представления современных психологических наук о структуре личности, возможностях ее роста и препятствиях к росту.

Не следует идеализировать этот метод, при подробном рассмотрении он обнаруживает противоречия между трансцендентным призывом Всевышнего и земными образами человеческой привлекательности, искренности, успеха и продуктивности. Тем не менее, христианское консультирование является попыткой использовать для «стяжания» Духа потенциал человеческого диалога, способности людей к открытому, равноправному и честному разговору.

3. Сопротивление покаянию

Принципиальная трудность осуществления исповеди состоит в том, что исповедующийся всегда в чем-то неправ. Всегда есть тенденция либо к избыточному самообвинению, либо самооправданию. Она бывает связана с непониманием или незнанием каких-то нравственных моментов, на которое накладывается простое нежелание прекращать грешить, стать полностью прозрачным для Всевышнего. Чаще всего люди просто не осознают силы собственного сопротивления покаянию. Это означает, что священник, принимающий исповедь, должен «пробить» это сопротивление, или хотя бы обратить на него внимание кающегося. Полностью это не удается почти никогда. Даже если на исповеди произошел эмоциональный или интеллектуальный прорыв и кающийся ощутил поток Божией любви, то чаще всего, спустя некоторое время, произойдет откат на прежние позиции.

В пастырских документах о таинстве покаяния католическая Церковь предлагает тактику постепенного приоткрывания человеку его ошибок, с тем, чтобы он мог, двигаясь поступательно, небольшими шагами, устойчиво преодолевать собственное сопротивление и исследуя свою жизнь изменять ее по воле Бога. В теории это звучит хорошо и согласуется с теологией божественной педагогики в истории спасения. На практике же действуют весьма прозаические факторы, такие как, например, фактор времени.

Когда в воскресенье выстраивается очередь в конфессионал, священнику физически некогда использовать воспитательное измерение исповедального диалога. Если к тому же он обременен строительными и иными административными делами, у него не получается и спокойный разговор с прихожанином за пределами таинства покаяния.

Фактору времени сопутствует фактор сил. Серьезная духовная беседа с прихожанином – это часто своего рода экзорцизм, борьба со злом. Она требует серьезных молитвенных усилий – до и после, а также серьезных интеллектуальных усилий, размышления о данном человеке, его судьбе, окружении. Это трудно. После этого священнику необходимо восстановление. Исповедь, проведенная формально, без усилия любви к кающемуся, сберегает священнику силы, но потенциал таинства оказывается не полностью реализованным. Если священник закрывается от каких-то неприятных ему слов и внешних проявлений кающегося, стремясь избежать раздражения и эмоциональной боли, диалог не получается.

Факторы некомпетентности и неквалифицированности проявляется у неопытных и малообразованных священников в неумеренном стремлении спасать прихожан или создавать образцово-показательную приходскую общину. Нарушение диалога тогда может проявляться либо в отстранении от кающегося, отказе понимать его трудности, либо, наоборот, в чрезмерном эмоциональном вовлечении в его проблемы. На самом деле всегда следует стремиться максимально проникнуть во внутренний мир исповедующегося (и это невозможно за одну короткую исповедь). Проникать всегда приходится через собственную личность, собственный эмоциональный опыт и опыт жизненных событий, происшедших со мной или с хорошо знакомыми людьми. Формальное знание божественного закона, заповедей обогащается опытным знанием того, каким образом его соблюдение или нарушение сказывается на жизни человека – спустя годы и десятилетия.

Используя личный духовный опыт и лично переработанный и усвоенный опыт других людей, можно начать понимать грешника, т.е. начать догадываться, как видит его Бог.

Не надо бояться и не надо быть брезгливым. Бог не брезглив.

4. Психотерапия и таинство

В 50х годах прошлого века была распространена классификация верующих по типу совести, ее дефектам – склонности к самообвинению или самооправданию, проработанности разных жизненных сфер и т.д… Соответственно каждому типу совести предлагалась определенная тактика исповеди и духовного руководства. Эти рекомендации были очень полезны как примитивный пастырский инструментарий. Позднее в подготовку священников стали входить более современные теории личности, где понятие совести не являлось определяющим. Такие показатели как зрелость личности, сформированность у нее ценностей, ответственность не всегда просто установить. Есть люди, которые излагают очень правдоподобные и связные истории о себе и своем диалоге с Богом. Только это все оказывается неправдой, убедительным фантазированием. Гладкость изложения как раз и свидетельствует об этом. Реальный грех, порождение тайны зла, тоже содержит черты неясности, неуловимости. Разгадать истоки его проявления – это внутренняя работа, приводящая к гипотезам, часто противоречивым, которые кающийся выносит на форум исповеди. Здесь и оказывается востребованным опыт и духовная проницательность исповедующего священника.

Существует определенная общность между сеансом психотерапии и таинством покаяния. И там и там следует создать субъекту условия для доверия и открытости. Он не должен бояться исповедника. Страх перед Богом оправдан и уместен, но нехорошо, если этот страх переносится на личность священника. Священник не судья, но и не сообщник исповедующегося, а его союзник в борьбе с грехом, в познании Бога.

Неофиты или люди, редко посещающие храм, бывают сильно напряжены, когда приходится исповедоваться. Они ожидают, что священник будет их осуждать за любые отклонения от образа идеального христианина. Полезно, когда священник, узнавая в грехе или проблеме кающегося собственные трудности, делится своим опытом борьбы – возможно, неудачной или не дающей скорого результата. Конечно, есть интимные моменты, которыми священнику не стоит делиться, чтобы не вводить исповедующегося в соблазн, например, детали несоблюдения чистоты. Но грехи в сексуальной сфере вообще составляют особую группу. Не потому что они важнее других грехов, но вследствие сильного ощущения незаконности наслаждения, которое в «христианской» среде принято считать отвратительным, а в светской – таким, без которого человек просто неполноценен.

5. Перспектива в покаянии

Священнику нелегко выдержать грань, за которой он не может уже непосредственно сопереживать исповедующемуся, но должен отстраниться и произвести нравственное суждение. Трудно бывает с людьми, которые кокетничают своими грехами. Они вольно или невольно показывают, что как бы сожалеют о грехе, но в то же время гордятся тем, что они такие необычные, нестандартные – даже грешат выдающимся образом. За этим стоит не просто отсутствие подлинного покаяния, но стремление привлечь на свою сторону священника.

Так же как в сеансе психотерапии в исповеди нельзя фиксироваться на негативных моментах греха. Нужно помочь исповедующемуся человеку увидеть перспективу жизни в благодати, увидеть, как переживаемые им страдания от греха ведут к покаянию, как это важно для спасения всего мира. Сама природа человека требует позитивного взгляда на реальность. Бог зовет веред. Скорбящий и обращенный лишь к предмету своей скорби человек неспособен к творческому движению, к изменению. Работает только часть его личности.

Иногда достаточно дать лишь толчок человеку, направить его мысли к радостному. Чаще, правда, разбор ситуации приводит к тому, что священник сам не может увидеть позитивного исхода. Это случаи потери трудоспособности, реальные несчастья – потеря близких, помутнение рассудка и т.д.... Если даже с самим священником происходило нечто подобное и у него есть опыт позитивного принятия несчастья и знание того, как Бог дает благо через эти ситуации, все равно почти невозможно донести это до человека, принявшего на себя первый удар несчастья или, наоборот, свыкшегося с неустранимостью несчастья, но так и не принявшего его. Тогда бывает уместно просто скорбеть вместе исповедующимся, этим помогая ему пережить обиду и озлобление на судьбу.

Самую большую радость священнику приносят видимые плоды покаяния – очищение и личностный рост прихожанина. Опыт стойкости и изобретательности в борьбе с грехом, о котором священник узнает в исповедях, поддерживает его самого. Опыт познания Всевышнего и благости Его творения, которым делится исповедующийся (если попросить его об этом) является для исповедующего священника опытом, который Бог дает ему самому. В этом отношении следует признать, что совершение таинства покаяния, если не понимать его узко, как изложение списка прегрешений, жизненно необходимо для священника.

о.Сергей Николенко

по материалам журнала "Радуга"